Сколько нужно времени, чтобы адаптироваться в чужой стране? Записки иммигрантки

Не секрет, что когда человек в силу тех или иных причин перебирается на жительство за моря-океаны, он проходит непростой процесс адаптации. У многих этот процесс начинается с этапа, который психологи именуют «медовым месяцем», т. е. когда человек пребывает в состоянии этакой эйфории — всё вокруг новое, много интересных открытий, радужных надежд, и он испытывает полный восторг от страны пребывания. Читает Илона Грошева Скачать в mp3 (5. 9 Mb / 08:42 мин. )

У меня этот этап именно так и протекал, поскольку совпал ещё и с настоящим медовым месяцем — после пяти лет жизни на две страны мы с моим нынешним мужем решили наконец официально оформить отношения и обосноваться в его «домике в деревне» на Нью-Йоркщине. Когда я приехала в США, стояло лето, кругом была невероятная красотища — чистейшие озёра, водопады, изумительные природные парки, море цветов. Наш даунтаун чем-то напоминал мне Италию, озёра — Швейцарию. Виды, прямо скажем, не очень типичные для Америки. Я пребывала просто в щенячьем восторге.

К сожалению, всему рано или поздно приходит конец. Наступила осень, и я затосковала. У меня было ощущение затянувшегося отпуска — нагостилась уже, хватит, пора и домой. На самом деле, как утверждают психологи, месяца через три практически у всех иммигрантов от эйфории не остаётся и следа, и оказавшийся в непривычной среде индивид впадает в так называемый «культурный шок» — он тоскует по родным и друзьям, по привычному быту, а осознание различий между культурами вызывает у него путаницу в ценностных ориентациях и резкое неприятие всего в чужой стране. На этом этапе многие не выдерживают и уезжают обратно домой. Я не уехала (хотя периодически закрадывалась такая мыслишка), но было мне несладко. Меня раздражало буквально всё — ритм жизни, стиль общения, еда, телевидение и т. д., и т. п.

Но человек ко всему привыкает, и если вы продержитесь где-то около года, то, скорей всего, потихоньку втянетесь в новое бытие, обзаведетесь кругом знакомых, а ваше отношение к стране проживания станет более позитивным и взвешенным. Здесь многое зависит от личностных особенностей, уровня образования, материального положения и многих других субъективных факторов. Я свободно владею английским, по природе любознательна и доброжелательна, что существенно облегчило мне процесс вхождения в новую среду.

Вскоре я уже строчила вполне жизнерадостные мэйлы своим московским друзьям о том, как мы праздновали День благодарения, как я сдавала экзамен по вождению, как искала подходящую парикмахершу, о том, как на Рождество в нашем даунтауне устраивали костюмированное действо по сюжетам романов Диккенса, о своей свекрови, которая в 95 лет ещё водила автомобиль… И о многом другом, о чём, возможно, ещё поведаю вам, если будет время, желание и интерес со стороны читателей.

Казалось бы, на этом процесс адаптации завершен. Ан нет! Оказывается, это только половина сказочки. Дальше новоиспечённый «иностранец» обычно отправляется навестить близких и друзей на родине. И вот тут-то его подстерегает такая коварная штука, как «обратный культурный шок», который зачастую оказывается испытанием даже более суровым, чем шок от переезда в другую страну. Психологи объясняют это тем, что наша память нежно хранит застывшие образы той реальности, которая уже стала прошлым, а жизнь-то не стоит на месте, за истекшее время изменилось очень многое, в том числе и вы сами. Вы смотрите на всё уже другими глазами, замечая на родине то, что раньше не замечалось, поскольку было привычным и обыденным.

Мой «обратный шок» наметился уже в Шереметьево. Я не могла сдержать счастливой улыбки — вот сейчас, сейчас я наконец-то стисну в объятьях своих роднусиков! В таком блаженном состоянии я и подрулила к таможенному посту. «Здравствуйте!» — радостно выпалила я, продолжая улыбаться своей самой лучезарной улыбкой. В ответ таможенница подняла на меня тяжелый взгляд и хмуро буркнула: «Паспорт давай». Сразу вспомнилось, что улыбчивость большинством россиян истолковывается как признак малохольности.

В зале прилёта в нос неприятно ударил резкий запах — смесь сигаретного дыма и туалетных ароматов. Этот запах ядрёного курева преследовал меня потом повсеместно — в подземных переходах, в учреждениях, в электричках, маршрутках и т. д. В Америке курение давно уже не комильфо, даже своеобразный признак классовой принадлежности: так накурено бывает разве что в пивнушках, где собираются реднэки. А поскольку, как вы понимаете, я не являюсь завсегдатаем подобных заведений, то отвыкла-с, знаете ли. Мой ехидный умишко сразу же подсунул ёрническую цитатку «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…»

Потом мы долго тащились в пробках по слякоти московских шоссе. Стояла промозглая мартовская погода, всё казалось каким-то страшно замызганным. Таковы были мои первые впечатления от встречи с родиной. Однако отмечала я всё это каким-то вторым планом, ничто не могло выбить меня из состояния непрекращающегося восторга — я дома! И это главное.

Но вот утихли эмоции от встречи с дорогими людьми, закончился обмен впечатлениями, отгулялись хлебосольные русские застолья, и вы вдруг с неприятным удивлением обнаруживаете, что… вас тянет обратно. Об этом очень хорошо написано у Михаила Веллера, просто мои ощущения, и лучше вряд ли получится их описать, поэтому всё же позволю себе процитировать:

«(становится невыносимо)… от дебильной медлительности кассирш и неприязни продавцов, от грубости равнодушия и простоты жульничества, агрессивной ауры толпы, где каждый собран за себя постоять… Тягучий налет серости на всем, и от этой вселенской неустроенности устаешь: сам процесс жизни делается тебе труден неизвестно отчего. …И на вопрос: ну, как тебе Москва? Я мог ответить честно только одно: ребята, в этой сверхгигантской куче дерьма оскорбительно и непереносимо все. Кроме одного но! ребята, вы все здесь…»

Да, именно такие чувства я и испытывала к концу моего визита.

Вернувшись и погрустив, что опять пришлось расстаться с родными душами, я как-то вдруг успокоилась и зажила обычной жизнью с её насущными заботами, горестями и радостями. Теперь я, как никогда, отчетливо вижу как достоинства, так и недостатки и родной, и новой для себя культуры. Я люблю и Россию, и Америку, не идеализируя и не демонизируя ни ту, ни другую. Очевидно, достигла той самой финальной стадии адаптации, о которой говорят психологи — когда иммигрант приходит, наконец, к наиболее объективному восприятию своей новой родины.

Я рассказала о личном опыте. Мне для полной адаптации потребовалось, примерно, два года. Хотя, у каждого иммигранта своя собственная история вживания в новую среду. Почитывая периодически, что пишут об Америке иммигранты из России, я заметила, что публика обычно сбивается в два антагонистичных лагеря — одни в полном идиллическом восторге от страны свободы и демократии, другие яростно клянут американский тупизм, примитивизм и фаст-фуд. Истина, как всегда, где-то посередине. Мне кажется, что в выигрыше остаются те, кому удалось не скатиться в подобные крайности.

Те, кто прошёл последний этап адаптации, становятся счастливыми носителями двух культур. И никакой политической, религиозной и прочей пропаганде, с чьей бы стороны она ни велась, не удастся уже превратить их ни в ура-патриотов, ни в оголтелых хулителей, ни в каких прочих фанатиков. А это дорогого стоит, на это и полжизни потратить не жалко.